— Зорг прожил больше, чем обычный человек. И прошёл не одну войну.

Но дома просто так не отдают.

Белокун был прав. На следующем фото они снова увидели знакомую постройку. Стены построили еще Зорги, но остальные достроили киммеринцы. Крыша покрывала рыжая черепица, к стенам добавились деревянные веранды. По центру стоял человек в форме времен второй Великой войны. За его локоть держалась блондинка. Внизу было подписано «Семью Серовых в Ак-Шеих встретил добротный дом. Враги народа умели строить. Но теперь их не осталось и следа. Киммерик. Май

1944». Дом, разрушенный бешеным деревом, отличался от того, что они увидели на фото, но Сфена не сомневалась — это то же самое.

— Значит, дом Зоргов сначала принадлежал каким-то киммеринцам, а после того, как их выгнали, перешел Серовым?

— Он всегда был нашим! — завизжал Гера. — Черножопы захватили его незаконно. Генерал восстановил справедливость.

— Тихо! — остановил его Белокун и приказал пролистывать.

Следующие страницы рассказывали о семье Серова. На пенсии генерал увлекся археологией и разрыв курган Кара-Меркит вблизи Ак-Шеих. «В республиканский музей были переданы ценные артефакты по захоронению скифской царицы Амаги», — значилось в заметке.

«Судя по всему, не все передал», — подумала Сфена, рассматривая фото внучек Серова. Младшая сфотографирована в момент поворота головы. Луч выхватил висящую на ее шее золотую доисторическую бляшку.

— Это моя Олечка, — грязный палец уперся в лицо старшей.

— А это? — Белокун показал на младшую. Гера скривился. Сфена увидела, как в щербатом рту собралась слюна. Он бы плюнул, если бы так не ценил воду.

— Тамарка. Изменница, — просыпал бей.

Белокун приказал сорвать свадебное фото Геры и Оли. Под ним они обнаружили скрытое изображение. Младшая внучка Серова держала за руку высокого киммеринца. Белое платье Тамары расширялось под грудью. Но вместо округлого живота на фото чернело пятно, словно об этом месте потушили сигарету.

Внизу красивым женским почерком была выведена подпись: «Ахтем — сын Номана

Герая и его жена Тамара Серова».

Рядом была наклеена еще одна вырезка. «Тело младшей внучки генерала

Серова обнаружили в подвале в Ак-Шеих. Незадолго до смерти женщина родила.

Ребенок не найден. Следствие рассматривает версию самоубийства, но и не исключает совершения умышленного крайне тяжкого преступления».

Через страницу Сфена увидела то, от чего у нее перехватило дух. Она узнала священный почерк доктора Зорга. Все, что до этого рассказывал Гера, походило на выдумку. Кто на допросе не прикрывался высоким именем? Но теперь она собственными глазами увидела доказательство — доктор Зорг и генерал Серов действительно переписывались.

— Читай, — тяжелым голосом приказал Белокун.

Поздравляю, старый друг. Пусть покой бережет твой дом. У меня хорошая новость: твой правнук выжил. Ты правильно поступил, что отдал его в мою школу.

В нем течет кровь предателей, поэтому ему нет места в светлом будущем.

Но в нем и твоя кровь, а она соленее морской воды. Поэтому мальчик послужит Старшим Братьям, когда его прадед служил их предтечам. Не сомневайся, я буду к нему суровым, даже больше, чем к другим своим питомцам. Я разрешил ему называться киммерицким именем Мамай. Пусть знает, что он — полукровка, пусть ценит милость Старших Братьев. Меня радует, что ты запомнил мои истории и продолжил раскопки Кара-Меркита. Благодаря твоему внуку я знаю, что ты нашел когда-то покоившуюся Колыбельку. Все же найди возможность мне ее прислать. В память о незабываемых 1918-м и 1944-м, когда я вернул долг. Твой вовек д. Зорг.

У Сфены закружилась голова.

— Это Мамай был правнуком генерала Серова? Он считал этот дом своим? — Теперь ты понимаешь, почему Рябов, а потом Талавир так стремились к нему попасть? Это была воля Мамая.

Следующая мысль поразила еще больше.

— Зорг пишет о Золотой Колыбели. Итак, Серов прислал ее Зоргу, а затем

Колыбель использовал Мамай?

Белокун одарил ее полным пренебрежения взглядом.

— Генерал Серов так и не послал ее Зоргу. — Белокун указал на последнюю страницу. Это было заявление о воровстве. Генерал Серов сообщал об исчезновении старинного артефакта — Колыбели — и жаловался, что его ограбил учитель

из киммеринцев. Дело так и не расследовали. Меньше чем через год генерал умер.

— О ком пишет Серов? Что это за учитель? — Белокун развернулся к Гере.

Гера дрожал. Бэй наконец-то осознал, что случилось.

— Так не должно быть. Это наш дом. Он должен остаться нам. Олечка так долго охраняла. Мы столько отдали. Я привел ему Рябова… Джадал захотел

Талавира. Я привел его, но он забрал наш дом. Забрал!

— Кто забрал? О ком ты говоришь? — Белокун даже перегнулся через стол и ткнул Геру в грудь, а потом брезгливо вытер пальца о собственную одежду.

— О джадала! Темного духа, которого генерал привлек к нашему дому из

Кара-меркит! — Гера сполз со стула и забился в истерике. Белокун несколько мгновений ошеломленно за ним наблюдал. Сфена догадывалась, о чем он думает.

считает, что полезнее — оставить Геру в живых или пристрелить, как бешеную собаку. — Я знаю, кто может помочь.

Белокун развернул изумленные глаза. Сфена едва удержала победную улыбку. Вот когда наконец-то понадобились ее знания старинных ритуалов. Она открыла дверь и впустила в палатку Тетю Вальку.

Ведьма остановилась у входа. Два синих языка одновременно облизали широкие губы, а толстые пальцы нащупали мешочек на поясе. От коренастой женщины пахло потом и пряностями.

— Кто это?

— Моя Зеница. — Сфена вовсю старалась не выдать, что ее заскочил вид шпионки. До этого они общались только мысленно. — Она служит нам в обмен на лекарства для своих дочерей.

Тетя Валька затряслась, словно гору желе ткнули пальцем.

— Я предупредила об угрозе. Сказала, что Талавир в опасности. Сразу сообщила, — пробасила тетя Валька и стрельнула глазами на бокс с пораженной женщиной.

Ведьма коснулась впадины между ключицами и прошептала: «Дево, защити». Белокун поморщился. Девоверки были для него почти таким же мусором, как и засоленные. А здесь два в одном.

— Немного свирепствует. Джадал соединился с духом из Кара-Меркит, теперь всех нас ждет судный